За офисным столом сидит щуплый Ганс в чёрной униформе, на серебряных петличках ‒ чернильница и перо. Ганс, щурясь, просматривает на мониторе сводки информационных агентств. Правая ладонь будто приросла к мышке.
Сзади подходит штандартенфюрер Буле – редактор газеты, человек строгих нравов. В глазах – серая сталь, черты лица тверды и остры, как бритва. Нижняя губа упрямо поджата. Из-под фуражки торчат сальные клинышки волос, на околыше – серебристая кокарда: Фемида с весами в руке смотрит на перевесившую чашу, именно на ту сторону чуть заметно надавливает большой палец богини.
‒ На фронте без перемен, ефрейтор Шрайбелин? ‒ деловито спрашивает Буле.
Шрайбелин подскакивает со стула, быстро оправляет одежду, вытягивается в струнку, глаза ‒ с пенсне.
‒ Да здравствует свобода! ‒ рявкает Ганс, стукнув каблуками сапог и выбросив вверх руку: кисть согнута книзу, три пальца оттопырены ‒ символизируют пацифик.
‒ Вольно, ефрейтор, ‒ со снисходительной леностью отвечает штандартенфюрер. ‒ Доложите обстановку.
‒ Экономика России задыхается ‒ блокада проходит успешно. Батьковщина в огне. Неподалёку от территории боевых действий подорван поезд с иностранными гражданами и гуманитарной помощью.
Буле вскидывает бровь, интересуется:
‒ Чьих рук дело?
‒ Не могу знать, герр штандартенфюрер.
‒ Хорошо, ‒ кивает, потирая подбородок. ‒ За пулемёт!
‒ Есть, герр штандартенфюрер!
Ганс вмиг оказывается на стуле, сцепляет пальцы в замок и с хрустом растягивает их. Пальцы зависают над клавиатурой, Ганс восклицает:
‒ Строчить готов!
‒ Заголовок: «Сепаратисты подорвали поезд Красного Креста».
Ладони Ганса рефлекторно падают на клавиши и тут же застывают.
‒ Но… герр штандартенфюрер, гуманитарная помощь предназначалась Восточной Батьковщине. Зачем «блудникам» губить своих мирных жителей?
‒ Но ведь нет доказательств, что это сделали «сынки»?
‒ Нет.
‒ Вот видите! Заряжайте.
‒ Однако нет доказательств и того, что это сделали «блудники».
‒ За-ря-жай-те. Кому нужна логика, когда есть сенсация?
‒ Но должна, же быть хоть какая-то мотивация…
‒ Ладно, ‒ раздражённо бросает Буле, ‒ напишите, что это красноречивый отказ террористов от помощи извне. Их лидер – Бацька ‒ заявил: «У нас один друг ‒ Расея».
‒ Он же не говорил такого.
‒ Да кто станет проверять?
Ганс смущается.
‒ Извините, я только начал стажироваться.
‒ Ничего, выпестуем из вас бойца, ‒ подбодрил Буле и хлопнул ефрейтора по плечу. ‒ Напишите, что нам это известно из анонимного источника. Таким образом, мы снимаем с себя ответственность. Фотографии с места события есть?
‒ Вот: сепаратисты осматривают место крушения в поисках выживших.
‒ Отлично, они вооружены! Подпишите так: террористы добивают выживших. Зарядили?
‒ Так точно!
‒ Пли!
Фото: ©Анатолий Лернер, художник-карикатурист (Германия)
‒ О, посмотрите: наши польские союзники пишут, что среди поджигателей минского театра был лидер расейского волонтёрского движения «Свои», а также рязанский футболист, десантник в запасе. Вот их фотопортреты. А вот они в Минске, посреди агрессивной толпы.
Буле наклоняется, хмыкает, надевает маленькие круглые очки, долго приглядывается.
‒ Да-да, сходство есть. Чтобы его усилить, сделайте лица на фото с пожара менее чёткими.
‒ В обойму?
‒ Конечно!
‒ О, Боже!
‒ Что такое?
‒ Какой-то профессор разоблачил нашу новость о крушении поезда.
‒ Что значит, разоблачил?
‒ Акцентировал внимание на отсутствии достоверных данных и выразил сомнение в наших умственных способностях.
‒ Ха, ха. Это всё? Вы меня поражаете, Шрайбелин. Свяжитесь с нашими блогерами, пусть обстреляют этого профессора. Да побольше эмоций. Поддерживать врага Германии, защищать террористов! Да у этого старого пня совести нет.
‒ Блогеры выступили. Зажимают в тиски, сейчас додавят. Профессор сопротивляется. Резерв, герр штандартенфюрер! Наших оттесняют. Что будем делать?
‒ Ждать. Троллей победить невозможно.
‒ Враг преобладает числом, ‒ паникует Ганс. ‒ Открыт второй фронт. Прислали фотографию президента Расеи среди «сынков».
‒ Похож… ‒ удивляется Буле. ‒ Так, этих блокируй. Фотографию удали.
‒ Герр штандартенфюрер! Как же свобода слова?
‒ Если её раздавать направо и налево, что останется на экспорт?
В нижнем углу монитора мигает конвертик. Ганс радостно восклицает:
‒ Нам сообщение! Пишут друзья из Франции. Какая-то ссылка… Просят поддержать огнём.
Начинает проигрываться видео: интервью грязного, оборванного, избитого мужчины. Говорит, из Гомеля. С трудом бежал от сепаратистов. «Блудники», по его словам, издеваются над пленными, не жалеют и мирное население. Женщин насилуют, семьи грабят.
‒ Ой, шельма! ‒ смеётся Буле. ‒ Это ж Хлус, работает в Западной Батьковщине в журнале «Репортёр». Загримировали недурно.
‒ Так что, не публикуем?
‒ С ума сошёл? Заряжай! Только не забудь сослаться на французов. Так…
‒ Мы снимем с себя ответственность.
‒ Молодец. Схватываешь на лету!
‒ Нас атакуют расейские эксперты.
‒ Что такое?
‒ Анализируют последствия блокады. К сожалению, она сказалась и на Германии. Нас обвиняют в бездумном угодничестве ЮСА. Ещё приводят примеры других экономических блокад. Все они закончились расцветом опальных государств.
‒ Значит, перешли на тяжёлую артиллерию, ‒ задумывается Буле. ‒ Другие мнения есть?
‒ Баран Осама выступил перед своими избирателями с популистской речью. По его словам, экономика Расеи разорвана в пепел.
‒ Так и сказал?
‒ Да…
‒ Напишем в клочья. Что-то ещё?
‒ Прогноз Осамы: Расеи осталось недолго, ‒ однако аналитики с ним не согласны…
‒ Что нам эти пустотрёпы! Публикуй речь Осамы. Как-никак он олицетворяет собой Империю Добра.
‒ Про это тоже написать?
‒ Слишком пафосно. Достаточно пару раз упомянуть о свободе.
Фото: ©Анатолий Лернер, художник-карикатурист (Германия)
Ганс стучит по клавиатуре. Публикует. Буле радостно сжимает ему плечи.
Перекур. Ганс беспокойно посматривает на штандартенфюрера, тот не выдерживает:
‒ Что такое, Шрайбелин?
‒ Герр штандартенфюрер, ‒ смущённо начинает Ганс, ‒ почему мы не вводили санкции против ЮСА?
‒ Объяснись.
‒ Они ведь тоже сбили пассажирский самолёт. Двести девяносто человек погибли. Это было в 1988-м.
‒ Самооборона.
‒ От пассажирского лайнера?
‒ На войне трудно определить, кто враг, кто друг. Замешкаешься, и уже кормишь червей.
‒ Украину, кстати, тоже не наказали в 2001-м.
‒ Ошибка во время учений, ‒ Буле пожимает плечами. ‒ Такое бывает. Да что тебе дались самолёты? Расея нарушила международное право!
‒ Так мы тоже нарушали…
‒ Глупости! Ещё немного, и я начну думать, что ты шпион.
Ганс краснеет, робко напоминает:
‒ Герр штандартенфюрер, ну, Косово же… Ирак…
‒ Так, ты, на чьей стороне? ‒ хмурится Буле.
‒ За нас, конечно.
‒ Тогда не задавай мёртвых вопросов.
‒ Мёртвых?
‒ Да, они своё отжили. У наших читателей объём памяти жёстко ограничен. Не стоит его перегружать.
Офис окрашивается в красный цвет, завывает аварийная сигнализация.
‒ Что? Что такое? ‒ орёт Буле.
‒ Противник открыл ответный огонь! Заявление Медина, предсказание Ванги, снимки со спутника…
‒ Сделай что-нибудь! Блокируй доступ к расейским ресурсам. Твоя вина. Расслабился, прозевал. Эх… ‒ Буле разочарованно машет на Ганса. ‒ Алло, генерал Фёнзин? У нас прорыв. Надо срочно отключить расейские каналы. Как невозможно? Да тут блицкриг! Они уже у вас? Как, на наших каналах? Тесните, тесните! Шрайбелин, строчи! Без паники, ‒ штандартенфюрер промокает платком взмокший лоб.
Гаснет свет, вся электроника отключается. Тьма.
‒ Что… что случилось? ‒ растерянно шепчет Ганс.
Что-то булькает, быстрые глотки. В руке Буле вспыхивает зажигалка. Штандартенфюрер обдаёт Ганса тяжёлым запахом виски:
‒ Свечи есть?
Ганс роется в шкафчиках стола. Наконец, находит огрызок свечи. Буле поджигает фитилёк.
‒ Никак ЭМИ скинули… ‒ в голосе Буле слышится страх.
‒ Может, хакеры?
‒ Мы отрезаны от фронта. Надо пробиваться к своим. На ощупь.
Буле наклоняется так низко, что его нос чуть не клюёт нос Ганса, и выдыхает:
‒ На печатной машинке работать умеешь?